1997 год
|
|
...Итак, я вывожу из абсурда три следствия, каковыми являются: мой бунт, моя свобода и моя страсть. Одной лишь игрой сознания я превращаю в правило жизни то, что было приглашением к смерти, и отвергаю самоубийство. Конечно, я понимаю, каким будет глухой отзвук моего решения на протяжении всех последующих дней моей жизни, но мне остается сказать лишь одно - это неизбежно.
/Контора Шышыл Мышыл/
Он вошел в зал и увидел ее... Она лежала на полу, и лучи заходящего солнца играли на ее лакированном грифе. Он ее нежно взял в руки, и перебирая струны, начал вступление. Он не знал музыки - она рождалась в подсознании. Через несколько минут он начал ускорять темп. Темп наростал. Сначала вылетели окна, потом лампочка лопнула... И, может, в это время начался АПОКАЛИПСИС.
/Manor/
...На краю Земли, где-то между хрустальным куполом небес и твердью, на мягких взбитых перинах куцехвостых облачков возлежал юный ангел в белых одеждах. Глядя на богряное золото заката и мерцающее бликами море вдали, он тихо улыбался своим мыслям. Было хорошо и спокойно вокруг, ничто не тревожило наступающий вечер. Людские заботы остались там, внизу, отсюда они казались ангелу кукольными и не настоящими. Уставший за день, крылатый посланник почти дремал и щурился от тепла, разливавшегося в воздухе. Что есть жизнь? Что есть смерть? Где начало всего сущего и где конец? - он не думал об этом. Был лишь миг в бесконечности, или бесконечность в миге, было медленно уходящее за горизонт светило и чувство восхищенного незнания - как же все происходит в мире? Ангел не видел этого, не мог вместить в себя, но счастье длилось и длилось.
/Ночь Полной Луны/
1998 год
|
|
На Землю пролили любовь, словно камень на цветы. Раздали нежность, заплаты на карманах лопнули. Соблазны права и свободы расплевались совестью. И вот, раскинув плечи, бродит зло по городу. Добро бессильно взывало к жалости и сердце плакало. Люди молча уткнулись в телевизоры... а четверть жизни уже прожита.
/Осенний Синдром/
...Они брели вдоль уснувших домов, держась за руки и молчали. Не потому, что им не было ЧТО сказать, и не потому, что все уже было сказано, просто они понимали друг друга без слов, им это не казалось странным, скорее - естественным: уста молчали, сердца говорили... Глаза-звезды сверкали в темноте, их блеск был прост, как и беседа между душами. Он был музыкантом, вольным ветром с развевающимися волосами и гитарой за спиной, а на ее столе алая роза любви обнимала желтую розу измены в красивой китайской вазочке между двух свечей... Острые камни мостовой не резали их босые ноги, капал тихий серый дождь, такой же воздушный, как ее прозрачный корсаж из кружевной паутинки. Он капал на обнаженные плечи и неприятно затекал в душу, оставляя в ней грязные лужи чьих-то нелепых подозрений и насмешек. Он был свободен, она - тоже, они брели так уже целую вечность, но он ни разу ни о чем не спросил ее, он даже имени ее не знал; она, впрочем, тоже понятия не имела, как его зовут, да это было и не важно: они любили друг друга, и это было главным событием в их однообразной жизни. Они брели вдоль уснувших домов и молчали. Ее маленькая нежная рука покоилась в его пальцах, согретых ее любовью. Небо нависало над ними громадами свинцовых тучь, как когда-то у моря, где они были счастливы... Он был ее идеалом, она - его добрым гением: она вдохновляла его на подвиги и аккорды, он рвал для нее цветы на полуобрушившихся крышах, когда они сидели там вдвоем - спиной к спине - и каждый считал звезды на своей половине неба. Звезд было много, и они едва доводили счет до тысячи, а потом целовались, стоя возле трубы, холодной и недымящей. На ее губах отражались его улыбки. Ей хотелось всегда быть рядом - вот так гулять по крышам или бродить по ночному городу и молчать. Когда кто-то близкий, родной и любимый укрывает твои плечи, едва ты подумаешь: "Холодает...", когда из мысли: "Люби меня!..." рождается ночь, полная глубины и нежности... Она любила его таким, какой он есть - странным, молчаливым, замкнутым, давно не ребенком... Он принимал ее любовь с благодарностью, и они брели вдоль уснувших домов, держась за руки и молчали. Порой он задумывался о них двоих, но гнал эти мысли. Если б она исчезла вдруг... он не знал бы, хорошо это или плохо...
/Ночь Полной Луны/
1999 год
|
|
Над городом ночь. В его квартире, неровно дергаясь, горел свет. За окном шел дождь, и серебряные капли, медленно стекая с запыленного стекла в окне, рисовали тонкие тени ветвей молодых деревьев. Сидя на кухне, небрежно оклееной желтыми обоями, он заштриховывал сточившимся карандашом обрывки детских снов. Туманная перспектива все больше и больше напоминала расстроенный механизм вспышек грозовых спиц. Он собрал еще один год одиночества. Удушливый воздух рассекал осенний ветер загнивающего с последней листвой века.
/Осенний Синдром/
Она проснулась, захлебываясь от собственных слез. Вокруг было темно и тихо. И лишь ее стоны нарушали эту ужасную тишину. Обхватив руками свои колени, она поняла, что это был сон, но сон, похожий на правду. Смахнув непослушную слезу, она заставила себя выйти на улицу, навстречу прохладе летней ночи. На небе сияли звезды как никогда ярко, а луна поражала своей красотой. Она взмахнула руками вверх, закрыла глаза и почувствовала, что земля уходит из-под ее босых ног... Ей хотелось лишь одного: взлететь, подобно птице, и что бы ветер сам указал путь к тому, кого она ждет каждую ночь и кто любит ее все сильнее и сильнее...
/Чугода/
Ты показала себя и стала вновь незнакомой. Извилистым чистым притоком Дона я шел к тебе и думал, что узнаю в цветах на воде твои глаза. Я не разгадал загадку неведомой страницы, белой строкой стихи слагая. Ведь на твоей земле мне только каяться, тебе же жить не унывая.
/Осенний Синдром/
Сколько слез матерям, столько ворону хмеля на проженных полях, стоптанных временем. В календарных клетках красно-черные даты, и за каждой цифрой душа солдата.
/Осенний Синдром/
Понять тебя, твое настроение и образ мыслей - еще одна бесполезная попытка заглянуть в глаза чему-то еще до конца неизведанному, какой-то таинственной загадке человеческой души. Ты словно живешь в собственном мире, по своим законам, которые так просты, что изумляешься, почему об этом никто не догадывается? Мы тогда бы не жили в таком ужасном мире. Но простота эта таит в себе бессмысленную истину, которую осознаешь, стоя на краю крыши многоэтажки.
/Unravel/
Я сделаю это назло. Я подарю тебе кусочек этого пасмурного неба. Ты не сможешь отказаться. Но за это я потребую поцелуй... А потом отдам тебе все небо и взамен не попрошу ничего. И буду тихо злиться.
/Облако/
2000 год
|
|
2 июля. Страничка из дневника. Господи, все как у поэта: "Боже, спаси и помилуй меня не от решительного момента - от комплемента!" Устала. Недели упорно тянутся, цепляя меня своими когтистыми лапками. Уже вся кожа болезненно красная от их уколов... Или от загара? И с ним все как-то странно получилось. Чувства бурлили-кипели, и вылились, и выплескались через край. Да самого дна. Вошла, оставив на пороге... Тьфу ты, опять мое старье, глупый любовный стишок. Стою, как трельяж, сама себя отражаю и - немножко - Его. Он - "заходи", а я - "нет, спешу". Дарю подарок, улыбается. "Звони - пока". И только дверь хлопнула. Даже не поцеловала - вот странность! Раньше бы "потекла" от одного его "заходи". Какая-то весенняя дурь не по сезону.
/МАРТовская кошка/
В моей груди рождается крик, но замирает, не взорвав воздух. Я задыхаюсь от нежности. Девочка созрела? Возможно. Ради шутки поцелуй меня в висок, но осторожно. Я жду этого поцелуя. Ты первый, кто на такое отважился. Нет, я даже очень ничего, но с понтами. Да, ты любишь меня такую. А я? А я - девочка-звезда - люблю тебя. Ты - мое счастье. Но счастья никогда не бывает слишком много: сорок минут пролетели, как слова "до завтра", а я все не могу с тобой расстаться. Не могу и не хочу! На дорогах слишком скользко. Я ведь все для тебя сделаю: хочешь - солнце вместо лампы, хочешь - за окошком Альпы. Поверь, с тобой я могу все. Только с тобой могу быть сама собой.
/Земфира/
На пыльное окно падают свинцовые капли. В темных углах раненной души прячется почти беззаботное прошлое, которое всплывает иногда на поверхность современной реальности. Выхода нет. Везде зло, скупость, насилие. Моя боль скрывается под маской арлекина, и от этого все стало еще сложнее. Близкие люди вбили в меня гвоздь непонимания. Ты почти вытащила из меня эту железку, но рана очень большая. Она кровоточит непонятной злобой на всех. Хочется убежать туда, где никого не будет, кроме тебя и меня, где, может быть, я стану другим... Но это невозможно. Яркий прожектор в конце тоннеля стал тоненьким фителем.
/Голкипер/
Смерть. Я ищу ее, но боюсь обнаружить. Жду ее, но не хочу, чтобы она меня нашла. Я желаю так же, как Игорь Сорин, уйти в облака, но боюсь эту даль, что называют адом и раем... В моей душе цветут розы, когда я вижу ее, мою любимую и желанную. Но стоит ей удалиться, сердце покрывается толстой коркой льда и разум поглощается дымкой тоски и уныния. "Почему ты не любишь меня? Почему мы не вместе?" - задаюсь вопросом. И лишь только резкий вихрь хлынет в печальное лицо... Тишина...
/Wind/
Все в этом мире заканчивается так же просто, как начиналось, но необыкновенность событий повергает меня в восторг.
/Осенний Синдром/
Вы, ничтожные людишки, несчастные порождения Вселенского Разума, разве поймете вы полнейшее, величайшее Одиночество - одиночество без Бога. Одиночество - только потому, что осмеливаешься поступать так, как велят тебе ум и чувства собственного достоинства. Гордыня - разве это грех? И даже если так - разве можно столь страшно наказывать? Я тешусь вашими страстями, я упиваюсь вашими слабостями, но, Господи, как же мне скучно. Впору взвыть, вторя ветру, средь диких сорняков заброшенного кладбища, но я, величайший из ангелов - Падший Ангел, не унижусь до этого, "Я не унижусь пред тобою...". Я могуч, я всевластен, мне покоряется все сущее - и разве не удел всех величайших умов - Одиночество? Не жалейте меня, жалкие людишки, вы скорее достойны моей жалости. И мне жаль вас...
/Демон/
Сколько еще раз в этой никчемной земной жизни я буду проклинать Всевышнего? Проклинать за то, что Он оставил меня на съедение этим диким зверям, называющим себя людьми! Порой начинает казаться, что Он забыл про меня и из-за этого толкаю себя в объятия Демонов. Теперь я осознала, что возненавидела Его и полюбила Дьявола. Только Дьявол может дать мне то, чего я хочу. Мой удел - одиночество. Я не жалуюсь, нет. Научившись не бояться одиночества, научишься любить смерть, она станет сестрой! Я чувствую ее присутствие ночью, когда просыпаюсь от очередного кошмара в холодном поту! Не думайте люди, что я прошу помощи. Просто порой одиночество становится невыносимым и хочется выплеснуть все, что накопилось...
/Ангел/
Ты - солнце. Твой взгляд обжигает душу, улыбка ослепляет сердце. Я растворялась в твоем дыхании, когда ты шептал мне о вечности, которой не было. Ты - демон... Демон с серыми глазами и удивительно нежным голосом. Ты - мой Грех, мое Безумие. Ты мой! Пусть тебя рядом нет, но я буду ждать тебя, я буду сниться тебе каждую ночь. Я верю - мы будем вместе, потому что я люблю тебя.
/Нежный Волчонок/
|